Москва. Февраль. Достать чернил.

[Митяй]

Живу я в Нагатинском затоне, омываемом водами Москва-реки с трех сторон. С одной стороны – шлюзы, с другой – собственно затон, где чалятся катера, баржи, а с недавних пор и частные суда. Ловил я прошлым летом на затоне и вытащил карпика, киллограмма на 3-3,5. Были еще окушки, плотва и море уклейки. Все выпускалось в родную стихию, потому как кушать это – чревато серьезными последствиями. Друг мой Илюха не раз приглашал меня выйти с ним на лед. Но для меня рыбалка зимой – что-то несуразное: маленькие удочки, слишком нежный мотыль, холод, и самое главное – ну очень маленькие уловы очень маленькой рыбы. Сколько ни читал о гигантских зимних уловах щук и окуней, ну вот в жизни мне такая картина не встречалась ни разу. Максимум, чем радовал Илюха – это три-четыре плотвицы общим весом на 200 грамм. Но с упорством маниакальным он каждые выходные выходит на лед, благо идти от дома пять минут, и в окружении трех-четырех таких же энтузиастов колдует над лунками. Про то, как к этому относится его жена, я умолчу.
Однажды-таки я решил поддержать Илюху, и вышел с ним на лед. Погодка была неплоха – солнышко почти мартовское, за бортом минус пять, лед сантиметров 20 – ловить можно спокойно. Приобретенный недавно Recam Presto я грел под свитером, ибо тонкая канадская техника почему-то не любит мороза. Прошло полчаса, перед тем, как Илюха вытащил первого окушка. Я в это время ходил от лунки к лунке и печально глядел на маленькие удочки, которые своими растопыренными подставками упирались, словно козлята на веревочке.
- Между прочим, вон тот дедок, - подначиваю я Илюху, - вытаскивает уже четвертого окушка.
- Это потому, что он на моих лунках сидит. Я на них вчера ловил, и место там прикормленное.
- Чем прикормленное? – спрашиваю я, предчувствуя недоброе.
- Ну, прикормкой, - отвечает Илюха, склонив голову.
- А, понятно. А какой прикормкой?
- Ну, которую мы на бойлы приготовили. Там же много, я чуть-чуть взял.
- Е-мое! Ты же знаешь, сколько времени я искал эту долбанную соевую муку! Пол Москвы объездил. А сколько ты молол кофемолкой кукурузные хлопья? И все ради пары-тройки окуней с мизинец?
- Зато мы знаем, что Китти-Кэт работает! – кричал Илюха, насаживая новую порцию мотыля. - Надо же было проверить.
- Могли проверить и летом. Кстати, это вообще смесь для теплой воды. Может, рыба её вообще не почувствовала!
- Зато не разбежалась. Уже плюс. Нет, ты смотри, у этого уже пятая рыба!

Я еще раз обратил внимание на сидящего неподалеку деда, который невозмутимо бросал на снег яркого изумрудно-рубинового окуня.
- Надо его переловить, - сказал я, - негоже чужие лунки занимать.
- Не, мужик-то он хороший…
- А я и не сказал, что он плохой. Но обловить надо. Ты наши лунки прикармливал? Чего молчишь?
- Еще не успел.
- Так чего ждешь? Давай, где эта твоя железяка с дырками?
- А чего тогда кричал, что жалко смеси? – вполне резонно заметил Илюха.
- Жалко! – я был тверд. - Вот засыпаю кормушку и вижу будущие пахучие бойлы. То есть, будущего-то никакого и нет. Но эта горсть смеси не пропадет задаром. Только, по-моему, зимой так еще никто не прикармливал.
Мы прикормили свои лунки, успели выкурить по сигарете и заметить, что да, у зимней рыбалки есть одно несомненное преимущество – абсолютное безупречно полное отсутствие комаров, мух и прочих слепней.
- Куда рыбу-то денем? – спросил я.
- Соседской кошке отдам.
- Она это ест?
- Я у нее лучший друг. Ждет меня после каждой рыбалки.
По случаю рассказал Илюхе следущую историю, которая приключилась с одним моим знакомым банкиром. Есть у этого банкира тесть – заядлый рыбак. Рыбу находит везде. Когда особенно лень далеко ездить, ловит он на Чистых прудах, есть в Москве такой водоемчик. Ну вот, однажды летом, ехал тот банкир в ресторан. Проезжал возле Чистых прудов и увидел своего тестя. Вышел из машины, поговорили.
- Давай, - говорит банкир, - возьму твоих плотвиц. У моего друга в ресторане аквариум с пираньями, будет им чего пожрать.
Согласился тесть, конечно, да еще и денег сверху получил.
Короче, скормил банкир плотвиц пираньям. Те, конечно, обглодали нежную московскую рыбку до костей. И на следующий день благополучно сдохли. Все до единой. Владелец ресторана, заказавший этих пираний в далекой Америке, выставил банкиру счет на мама не горюй. Банкир, конечно, забашлял, а потом встретился с тестем. Что было дальше, банкир мне не рассказывал, но через месяц после этого события развелся с женой.

- А вот когда так сгибается штучка, – обращаюсь я к Илюхе, - это что значит?
- Тащи-и!
- Как?
- Руками за леску!
- Так же нельзя! – кричу я и все же вытягиваю леску руками. На крючке сидит огромноголовый нездорового цвета бычок, размером с ладонь.
- Фу, какая гадость. Илюха, вытащи крючок у этого монстра, я его в руки взять не могу.
Пока Илья избавлял мормышку от рыбы, одна из его удочек начала дергаться. Я кинулся к ней, дернул, потащил леску. На крючке – маленький окунь. Когда в течение пяти минут мы вытащили семь окушков, дедок с илюхиных лунок уже не просто сверлил нас глазами, а даже сплевывал в сторону и отворачивался.
- Вот так, товарищ, - сказал Илюха негромко, - это тебе не халява на чужих лунках.
Прошло полчаса, мы поймали еще с десяток окуней, и в радиусе пяти метров были обсверлены неорганизованной группой рыбаков. У них не клевало. Они, конечно, подходили, интересовались, на что ловим. Им был продемонстрирован банальный мотыль. Дедок же не поднимался со своих лунок и к нам не подсаживался. Характер, однако.
Возвращаясь домой, мы прошли мимо дедка. Как бы невзначай. Кинули взгляд – около десятка окуней. Ничего мы ему не сказали. Только удочкой на прощанье махнули и ушли себе в синее море.

[aviton]

Митяй снова с нами, ур-а-а-а!

[Лёня]

Афтор жжот. Пиши исчо.

[Robin]

эйзэ хавер!эйзэ настльжи!